Сообщение же о случае, о котором мы' хотим расска¬зать, имеется и в общеизвест-ных «Актах Кавказской Ар¬хеографической Комиссии», издававшихся в прошлом веке в Тифлисе. После того, как возле се¬ления Старые Атаги в 1844 году была построена царская крепость Воздвиженская Шамиль объезжал под¬властные ему аулы в общест¬вах, прилегающих к р. Чанты-Аргун. Дело было зимой. С Шамилем была охрана, в составе сотни мюридов-тело¬хранителей. Шамиль посетил Итум-Ка¬ле, был в Зумсое, в Чиннахое и оттуда проехал в Мул¬коевское ущелье, где расположены, были довольно большие аулы Гухой и Бенгарой. Под вечер имам остановил¬ся в ауле Гухой, у очень влиятельного в то время пожилого человека по имени Губаш. Это был человек не-померной силы и огромного роста. Считался он первым старейшиной Мулкоевского тейпа.

Шамилю со свитой, состо¬явшей из восьми человек, отвели в доме Губаша боль-шую комнату с широкими нарами у одной стены. У противоположной стены в очаге — «тоухе» горел жар¬кий огонь, и комнату осве¬щал «чирк» — каганец. Для конвойной сотни, рас¬положенной в другой сакле, тут же во  дворе Губаш ве¬лел зарезать быка.

Для Шамиля и свиты заре¬зали барана. Гости и Шамиль, располо¬жившись на нарах, плотно поужинали, и Шамиль попро¬сил хозяина устроить ему постель у самого очага, так как за день он сильно про¬мерз.Перед тем, как улечься спать, Шамиль затеял с Губашем разговор. В то время Шамиль  не умел говорить по-чеченски, и беседы с че-ченцами он вел при помощи переводчика. Да и вообще, под конец своей имамской деятельности по-чеченски он говорил плохо. Переводчиком у Шамиля был житель одно¬го из близлежащих селений. В числе свиты Шамиля был аварец, довольно хорошо говоривший по-чеченски. Но в продолжении всей беседы имама с Губашем он мол¬чал.

« Губаш, — обратился Шамиль к хозяину дома..— В эти дни я объехал горные ущелья и общества Шароя, Шатоя, Чанты (Итум-Кале,— X. О.), Зумсоя и Чинхоя. Везде горные люди призна¬ют мою власть и торжественно обещают поддерживать меня и биться с невер¬ными до полного их изгна¬ния из нашей страны. Толь¬ко ваше мулкоевское об¬щество, старейшиной которо¬го являешься ты, не при¬знает меня и не подчиняется моей власти. Виновным в таком отношении мулкоевского народа к делу газавата я считаю тебя. Завтра мы соберем весь народ вашего ущелья и поговорим с ним. Если ты считаешь себя верным мусульманином, то, как тамада мулкоев ты дол¬жен выступить и склонить народ к беспрекословному подчинению мне.

Переводчик все слова имама перевел точно, но добавил от себя: «Если ты этого не сделаешь, я тут же прикажу отрубить тебе голову». Горячий по характеру Губаш не выдержал и в раздраженном тоне ответил: «Шамиль. Я никогда не шел против тебя и не уговаривал народ противиться твоей власти. Но то, что ты говоришь мне, покушав у меня в доме чурека и соли, недостойно имама. Переводчик исказил и слова Губаша, добавив от себя: «Это еще вопрос —ты ли мне отрубишь голову или я тебе!».В сильнейшем гневе имам соскочил с нар и приказал свите:« Вяжите гяура!» Восемь человек наброси¬лись на Губаша.Долго продолжалась борь¬ба.Участвовал в ней и сам Шамиль.

Наконец Губаша свалили и поясным ремнем связали ему руки за спиной. Связали и ноги.« Выколите глаза соба¬ке!» — приказал имам. Один из свиты поспешно выиул подкинжалъный ножичек и выколол Губашу глаза. Ослепленного Губаша отвели в кладовую сакмошку и бросили на пол. У дверей поставили вооруженного мюрида-аварца, вызванного из конвойной сотни.

Некоторое время Шамиль и свита обсуждали случай. Аварец из свиты, знавший по-чеченски, молчал. Наконец утомленные гос¬ти улеглись спать. Шамиль лег на постель, устроенную ему у самого очага. Но через некоторое время, сильно разогревшись у огня, перешел на нары. На его место у очага лег чеченец-переводчик.
Глубокой ночью Губашу удалось порвать ремни, свя¬зывавшие его руки и ноги. Бесшумно выйдя из кладов¬ки, Губаш напал на дремав¬шего охранника, задушил его, вытащил из ножен его кинжал и, хорошо зная рас¬положение комнат в своем доме, появился в помещении, где спали имам и его свита. Первым делом Губаш плотно закрыл дверь на запоры. Затем , подошел к очагу и страшным ударом кинжала почти надвое разрубил лежавшего там переводчика, думая, что это Шамиль.
Огонь в очаге к тому времени погас, каганец не го¬рел. Лежавшие на нарах, в числе их и сам Шамиль, разбуженные шумом, вско¬чили и в совершенной тьме началась борьба со слепым Губашем. Во время драки три человека, из свиты Ша¬миля им были убиты, другие получили ранения. В числе их был и сам Шамиль, получивший двенадцать ран. На шум и крики из конвой¬ной сотни сбежались мюри¬ды. Выломали дверь, отняли у Губаша кинжал и связали его. Уже лежа связанным на полу, Губаш крикнул: «Ну, Шамиль, если ты жив, как тебе показался твой хозяин, который принял тебя как дорогого гостя .Ранее молчавший аварец из свиты перевел Шамилю вопрос. Шамиль ответил:«Слов нет! храбрым че¬ловеком ты оказался. Но ты неверный и собака. И утром умрешь, как собака!» И утром Губаша всенародно казнили. Шамиль же почти год лечился от ран, нане¬сенных ему слепым Губашем.

Двенадцать лет спустя ,7 сентября 1859 года в Гунибе Шамиль сдался армии Барятинского. После почетной сдачи в плен он долгое время безбедно проживал в Калуге на попечении Царя Александара  2-го. В 1866 году принял присягу на верноподданство. После десятилетнего пребывания в Калуге в феврале 1869 года с соизволения царя, которым бывший имам был возведен в потомственное дворянство, отправился в паломничество в Мекку, где и скончался…. Шамиль похоронен в Аравии на кладбище Джаннат аль-Бакия в Медине. На надгробном камне - каменной стеле - после молитвенных обращений к Богу выгравирована надпись: «Здесь покоится тело имамa Дагестана Шамиля, кото¬рый в течение двадцати пя¬ти лет воевал в газавате с неверными. При омовении по¬койника на теле его найдено двадцать восемь рубцов от ран, нанесенных ему неверными. Да в мире успокоит его великий  Аллах.» ... Двенадцать из этих ран были нанесены ослепленным им Губашем. 

В те времена, когда имам Шамиль стал устанавливать свою власть в Аргунском ущелье (по реке Чанты-Аргун), шариат был принят везде по ущелью, от Шатоя до Итум-кале. Лишь выше живущие аулы не признали власти Шамиля и не желали присоединяться к имаму. В окружении примкнувших к Имамату аулов лишь одно селение ГутIа, где проживало общество гухой, отказывалось подчиняться Шамилю. Аул Гута находился выше аулов Тумсой и Борзой, соседями их были представители общества мулкъой и коттой, а через реку – ч1иннхой. Выше же по Чанты-Аргуну жили дишний и ч1аьнтий (с. Итум-кале). Гухойцы являются подразделением общества чIуохой. Тогда знаменитым среди гухойцев человеком был ГIубаш. Он был бесстрашным воином, и гухойцы уважали и слушались его. Родного брата его звали Гела. Имам Шамиль прислал своих мюридов к гухойцам (три или четыре человека) с тем, чтобы те призвали горцев принять шариат (гухойцы уже до этого считали себя мусульманами), присоединиться к газавату, давая воинов в войско имама, платить в казну определенную часть скота и  т. д. Губаш с презрением ответил, что никогда не будет ходить под властью грязного тавлина («Со боьхачу суьйличун кIелахь лелар вац»). Получилась стычка с мюридами, и посланцы Шамиля были перебиты. Одного из оставшихся в живых раненого мюрида Губаш отправил к Шамилю, чтобы тот передал своему повелителю его ответ.Шамиль пришел в большую ярость, когда услышал такой ответ. С войском он двинулся в аул Гута. Брат Губаша – Гела был в это время в отъезде. Войско Шамиля окружило селение Гута. Гухойцы сразились с мюридами, но силы были слишком неравны, и они были разбиты. Губаш с родичами, женщинами и детьми засел в башне (эта башня жилая, трехэтажная, до сих пор находится в Гуте). Взять башню мюриды не смогли и осадили ее. Но в башне оказался предатель (чувитан стаг), этот человек был подкуплен Шамилем. Он занимался тем, что покупал хлеб на равнине и продавал своим родичам – гухойцам. Он спустил со второго этажа ночью, когда защитники спали, лестницу, и мюриды, ворвавшись в башню, перебили защитников. Губаш и его сын были захвачены в плен. Решение суда было непреклонным – Губаша должны были ослепить. Ослепленного Губаша бросили в яму (темницу), которая была на первом этаже башни. На третьем этаже башни (г1ала) поселился имам. Губаш ночью задушил охранника и, взяв кинжал убитого, размахивая им перед собой, так как он не видел врагов, стал подниматься по лестнице к Шамилю (лестницы в башнях представляли собой бревно с вырубленными в нем ступенями. – Д. X.). Размахивая кинжалом, он убил телохранителей Шамиля, которые были на втором этаже башни. Кинжал попал в каменную стену, и у него отломился копчик. Шамиль увидел, что слепой Губаш идет по лестнице на него с кинжалом в руке, и не дожидаясь, пока слепец взойдет на третий этаж, прыгнул на него, сев прямо на плечи Губаша. Имам яростно начал бить горца кинжалом по голове. Слепец же, пытаясь сбросить Шамиля, тыкал кинжалом в ягодицы имама, нанося раны. С каждым ударом имам стонал. Шамиль спросил Губаша, нанося ему очередной страшный удар кинжалом по голове: «Ну как теперь ты себя чувствуешь, Губаш?» («ХIинца мухха ду хьан дегI, Г1убаш?»). Губаш ответил: «Дер ду, Шемал, ткъе итт шерахь йисин йолу жерочуьнца доьххьара буьйса яккхинча санна!» («Клянусь Богом, Шамиль, как будто со вдовой, тридцать лет бывшей без мужа, провел первую брачную ночь!»). Губаш был очень сильным и мужественным человеком, и Шамиль понял, что ему так не свалить его. Имам перерезал кинжалом Губашу шейный позвонок, повредив костный мозг. Только тогда Губаш пал мертвым. Шамиль же, у которого на ягодицах было девять ран, около двух месяцев пролежал, смазывая раны коровьим маслом. Маленького сына Губаша родичи выкрали из темницы. От сына Губаша пошла фамилия Губашевых». (Рассказал это семейное предание потомок Губаша – Салавди Губашев.) О своих предках Салавди сообщил также: «Предок гухойцев Шаракъ пришел сюда из Малхисты». Салавди назвал своих предков: 1. Борз. 2. КIези. 3. КIужал. 4. ГIубаш Гухоевский. 5. Ема. 6. Iац. 7. Чупал-хьажи. 8. Пубаш. 9. Саламбек (1928 г. р.). 10. Салавди (информатор). Салавди не помнил, кто из Емы и Iацы были отцом и сыном. Дядя Салавди рассказывал ему эту историю более точно, называл имена, в том числе и предателя, хорошо помнил диалоги Губаша и Шамиля. Кинжал с отломанным кончиком долгое время хранился у потомков Губаша, но потом затерялся. Чупал трижды был в Мекке, поэтому к его имени прибавлено почетное «хаджи». Он прославился своими подвигами и приключениями в Аравии, когда ходил паломником. В третий раз, совершая паломничество, он погиб. Даже в 80-летнем возрасте он заимел от жены сына. Дед Салавди – Губаш был торговцем, имел магазин в Гуте, за товарами ездил даже в Петербург. У Губаша в доме, в его комнате висел большой портрет имама Шамиля. Племянники и дети Губаша, возмущенные тем, что Губаш повесил портрет кровного врага их рода, требовали выкинуть портрет. Но Губаш так и не снял, отвечая им, что Шамиль был истинным имамом («Шемал бакъверг имам хилла»). Сами Губашевы принадлежали к секте Кунта-хаджи из Илисхан-юрта.